Гибель колоколов в Украине

Уничтожение колоколов – погубление святынь, есть не что иное, как надругательство над народом, его унижение, оскорбление национального достоинства. Это преступление, которое не может быть оставлено в забвении, а злодеяние без повечного позора тех, кто это вершил. Это наша боль и вина перед предками и потомками.

В Древнем Киеве до татаро-монгольского нашествия были колокола, как завезенные из Западной Европы, так и изготовленные как в самом Киеве, так и западнее его. Несмотря на примитивность колоколов и технологии литья, непохожесть на те к которым мы привыкли ныне, они имели огромное значение, так как использовались как сигнальные устройства. Наиболее вероятно они находились в Софии Киевской, Киево- Печерской Лавре, Десятинной церкви и у въездных городских ворот. Осколки, даже целые литые колокола, более из меди, чем из бронзы, находили в различные годы в археологических раскопках на месте развалин Десятинной церкви. Гибель этих колоколов очевидна, поскольку происходит от многократных разгромов города неприятелем.

Период активного производства колоколов в Украине припадает на семнадцатый- восемнадцатый век. Это тревожное время для истории страны связано с войнами, в том числе Национально-освободительной войны 1648-1654 года, когда колокола, как стратегический метал для изготовления пушек, беспощадно уничтожались, для нужд войны. Их переплавка, не требующая сложного оборудования, была простым делом. Исходя из этого, наработанные колокола внутри страны годные к длительной эксплуатации и совершенно новые в ходе всех этих событий были уничтожены. До середины семнадцатого века их отливали как исключение из общего правила, поскольку стратегические металлы (медь и олово) почти полностью уходили на литье пушек. Немало в семнадцатом веке погублено колоколов украинского литья в Западной части Украины фанатично настроенными католиками иезуитами. Не оставались в стороне от этого дела и церковные власти России. Так, по распоряжению Синода, уничтожалось всё, в первую очередь, начиная с икон, что не отвечало официальной иконографии и установкам духовенства. Доходило и до уничтожения колоколов, украшениями на которых были изображения святых несоответствующие официальной трактовке русской православной церкви.

После Полтавской баталии, когда распоряжением царя Петра I производились репрессии, относительно украинского воинства и даже мирных жителей, страдали и церкви из которых увозились ценности, а колокола сбрасывались со звонниц. Их во множестве переливали на пушки, что так были любимы и не только царем. Население не имело сил противостоять этому произволу, так как это было опасно для жизни. Казнили публично и показательно массово в городе Батурине и Глухове. Церкви остались без колоколов по всей Левобережной Украине. Такая практика стала стандартной и в последующие времена, когда начинали сгущаться пороховые дымы на полях сражений.

В начале Первой мировой войны по распоряжению властей колокола массово сбрасывались с колоколен и вывозились на заводы, где из их металлов изготовлялись гильзы стрелкового оружия и детали машин. Об этом было известно всем, поскольку проводилась кампания как плановая акция и этому произволу у населения не было возможности сопротивляться, поскольку власти любого из руководителей сопротивления отдали бы под трибунал как предателя. Из работы Алексея Нестули опубликованной в журнале «Краезнавство» (краеведение) в 1993 году узнаем подробности этого варварства. Автор знакомит нас со справкой Комиссии по возвращении церковно-археологических ценностей в Украину датированной 1919 годом: «В 1915 году одиннадцати районам Волыни властью было приписано в связи с войной вывезти все ценное имущество, в том числе и колокола. Все ценности, что имела церковь, в том числе и колокола, становились собственностью государства. Духовенство весьма странно и неоднообразно поняло, а также и выполняло это указание. Следует упомянуть, что системы решения этого вопроса государством не было предложено вовсе. Как правило, церковное имущество упаковывалось в ящики, узлы, мешки и отвозилось на ближайшую ж/д станцию, где сдавалось по установленным правилам отправки багажа, с выдачей накладной или просто записки должностного лица о приеме количества мест или общего веса. Сдатчиков не уведомляли когда и куда все ими сданное будет отправлено. Лишь много позже, после окончания войны и революции, заинтересованные в возврате ценностей узнали, что часть имущества попала в Киево-Печерскую Лавру, часть находиться валом на Курском губернском складе, а множество отправлений попросту разбросано и сохраняется как невостребованное и бросовое имущество на железнодорожных станциях Курской, Воронежской и Нижегородской железных дорогах» Какую-то часть колоколов обнаружили на станции Борки под Харьковом, где очевидно они собирались, полагаясь на близость ж/д станции Рыжов, как известно и колокольного завода, который, кстати, в 1917 году был национализирован и прекратил свое существование. Но, и обнаруженные колокола спасти не удалось. С началом решения вопроса о их судьбе, они пропали неизвестно куда, неизвестно по чьему указанию.

Беспрецедентной и беспощадной войной объявленной властями колоколам были плановые действия по их уничтожению в 30-е годы. На фоне разразившегося голода и бедствий с ним связанных, когда население было лишено возможности сопротивляться, колокола варварски сбрасывались с колоколен в надежде, что они разобьются и их осколки будет легче грузить как металлолом. Идейные борцы с религией и церквями старались не оставить на звонницах ни одного колокола. Соревнования, какая из бригад сбрасывателей колоколов больше сдаст металлолома, возводились в трудовые подвиги. Некоторые «энтузиасты», не соблюдая элементарных правил техники безопасности, лишились жизни, будучи раздавлены колоколами и убиты разлетающимися осколками. Церкви и монастыри в 20х и 30-х годах закрывались одна за одной. Имущество оттуда вывозилось безучетно, неаккуратно, чаще всего валом. Пылали костры из икон, украшений, одежды. Советом Народных комиссаров и Центральным исполнительным комитетом 16.06.1926 года было принято «Положение о памятниках культуры и природы», где указывалось, что колокола имеют большую историческую ценность и являются памятниками культуры. Вместе с тем, на деле, происходило совершенно обратное, - колокола гибли сотнями и тысячами. И вновь власти рассматривали все церковное имущество, в том числе и колокола, как государственное. Из обычного церковного имущества, которым располагали приходы, колокола, из-за дорогостоящей бронзы, были самым ценным. Их возможно было продавать, как цветной лом за рубеж. В след за «Положением...» 1926 года, в 1927 году принято секретное распоряжение Управления госдоходов Наркомфина СССР и Народного Комиссариата внутренних дел УССР, которым строжайшим образом приказано взять на учет все имеющиеся колокола в Украине и забронировать их за Наркоматом иностранных дел для провидения расчетов с иностранными государствами по обязательствам страны. Для этого специально созданная еще в 20-х годах организация Рудметаллторг, что исключительно занималась металлоломом, была уполномочена усилить свою работу в направлении обнаружения колоколов их учета и изъятия под охрану. Эта организация до последнего дня своего существования имела особую страсть к уничтожению колоколов.

Налаженная властями система и погубила почти все исторические колокола Украины. Только Киевская краевая «Инспекция охраны памятников истории и культуры» встревожилась, наблюдая общую картину массового уничтожения колоколов в Украине. Здесь в начале 30- годов состоялось совещание научных работников в области музейного дела, культуры и науки с целью выработки общей тенденции ценности колоколов, как памятников истории, техники и культуры. Было принято решение об охране колоколов 15-17 века, которых к тому времени были единицы, высокохудожественных образцов литья восемнадцатого века, и лишь отдельных девятнадцатого века. Об остальных не шла даже речь. Опираясь на это решение, удалось спасти лишь отдельные колокола Софиевского собора, Киево-Печерской Лавры. Ученым, занимавшим принципиальную позицию в борьбе за колокола, это не сошло с рук. Репрессированы в 1936 году Федор Эрнст и Николай Макаренко. Не выдержав давления, покончил жизнь самоубийством видный ученый Щербаковский.

Десятилетиями ничего не было известно о том ужасном преступлении против народа, лишаемого святынь и народного голоса - звонов колоколов. О них не принято было говорить, что-либо сообщать в прессе, заниматься исследованиями. Звонить в них запрещалось! Однако энтузиасты, краеведы, ученные и люди имеющие доступ к архивам, осуществляли пробы отыскать пропавшие колокола, являющиеся памятниками истории и культуры, и те сельские, любимые, о которых помнили многие с детства. Ученый кампанолог Духин И.А. задался целью отыскать следы знаменитого Царского серебряного колокола, отлитого в 1890 году на заводе П.П.Рыжова в память чудесного спасения царя Александра III с семьей в крушении поезда 17 октября 1888 года под ж/д станцией Борки у Харькова. Годами он искал, не теряя надежду найти. По совету В.Ф. Козлова - энтузиаста исследователя фактов гибели колоколов, он обратился к «Известиям Таврического губернского общественного комитета», где нашел долгожданный ответ. В статье за 30 мая 1917 года сообщалось, что на съезде иерархов Харьковской епархии обсуждался духовенством вопрос о дальнейшей судьбе Царского серебряного колокола. Докладчик - один и иерархов, сообщил: «Самодержавие пало и вместе с ним должен замолкнуть и глас колокола, вещающего идеи самодержавия». Съезд единодушно решил отправить колокол на Монетный двор, а из полученных средств оказать помощь детям чьи отцы погибли в годы Первой мировой войны. Выходит так, что духовенство в 1888 году, выступив с инициативой создания мемориального колокола из серебра как памятника истории и колокольного шедевра, само, же, решило вопрос о его уничтожении! Однако колокол был цел до июня 1921 года. Другой энтузиаст краевед В.Черноморец, исследователь истории села Песочина и колокольного завода Рыжовых отыскал следующий документ - решение «Отдела по отделению церкви от государства» Харьковского городского совета народных депутатов № 25 от 21.07.1921 года: «Передать серебряный колокол в память избавления семьи Романовых от смерти при крушении поезда 17 октября 1888 года около ж/д станции Борки с колокольни Харьковского кафедрального собора в распоряжение Управляющего уполномоченного Наркомфина, а при отказе его - в Укрсовнархоз».

Все меньше мы можем иметь информации из первых рук - свидетелей-очевидцев уничтожения колоколов. Люди, видевшие эти акты вандализма и надругательства над святынями, не пережили ужасов голода, репрессий и войны - унесли с собой в могилу, увиденное и потрясшее их до глубины души. Некоторые до последних дней своей жизни либо не желали рассказывать, либо, не победив в себе страха перед властью, молчали. Вот, что рассказал мне об уничтожении колоколов в его селе старик попутчик. Почему-то, именно в железнодорожных вагонах, лишенных всяческого комфорта, попутчики, полагаясь на то, что разговаривают с совершенно незнакомыми, случайными людьми, чаще всего склоняются к откровенности?

«Я хорошо помню тот 1931-й год, когда нам прочили в наступающем десятилетии блага и процветание. Мне шел тринадцатый год, когда летом внезапно умер мой отец, а через месяц сгорела дотла наша усадьба. Нас -меня, мать и младшего брата приютили родственники. С этого времени начались мои невзгода и лишения. Работал по людям, хлеба не наедался, еще не стал твердо на ноги как начался голод. Чудом выжил. В тот год на Покрова, когда обильными дождями измочило землю, и люди, и природа уже готовились принять долгую и суровую зиму, к нам в село приехали люди снимать со звонниц колокола. Весть эта как-то не потрясла, очевидно только потому, что говорить об этом начали еще с весны, а может потому, что никто в это не верил, или не хотел верить. Мир так, уж, устроен, что человек до последнего верит будто ни с ним, ни с его близкими ничего дурного не случиться. Но день, когда это будут делать, приближался, а многие продолжали не верить. Люди, взявшиеся сделать это, в подавляющем большинстве были наши - с нашего и окрестных сел. Вели себя они спокойно, будто бы это уже делали в других местах и с тем что бы якобы спасти от разорения село. Говорили: «вот нашлют военных и селу и нам будет конец». Но были и такие, что записались, что бы заработать, задарма напиться.

Весть по селу о том, что колокола уже сбрасывают бежала из двора во двор. Народ начал сходиться к церкви. Пока бригада злодеев собиралась и совещалась, народу прибыло почти все село. Моросил дождь, жестокий ветер рвал последнюю листву, заставлял людей кутаться в убогие крестьянские одежонки. Ни нашего попа, ни дьяка не было. Был среди рабочих мужик из местных по прозвищу «Кабан», здоровенный наглый и дурной. Он и заправлял всем. За ним попятам бегал наш сельский дурачок Семка Кныш. Он то смеялся, то ругался нецензурно, суетился, бегал, шлепая своими сапогами по лужам, не зная к кому прицепится. Вся бригада была уже поголовно пьяна. Народ стоял стеной и роптал, были угрозы и выкрики: «Не тронь колоколов!», «Ненароком зашибем» и прямая угроза: «Бей их, мужики!». Здесь, же, был и милиционер из наших, же, мужиков по прозвищу «Шмат» - вечно пьяный, тупой, неуравновешенный человек, которого никто не уважал и естественно за власть не считал. Откуда только среди народа нашего оказалась старая монашка. Она в своей убогой черной одежде стояла на коленях, прямо в луже у стены колокольни. Своим местонахождением она давала понять, что не позволит сбрасывать колокола. Истово молясь, она крестилась и била поклон за поклоном. Её не смущал ни дождь, ни шум толпы, ни происходящее. Подол её рясы уже вымок, и вся она была в грязи, но не обращала внимание и на это. Думается, была она здесь задолго до назревавших событий. Она никак не реагировала ни на требования милиционера, ни на окрики рабочих, сновавших возле нее. Дюжие мужики из бригады подняли несчастную в таком виде как она стояла на коленях, и отнесли ближе к толпе, где она продолжала молиться.

Тем временем бригада стала подниматься на колокольню. С неё сбросили веревки, на них подняли толстые брусья и частью высунули их в широкий проем звонницы. Вскоре стал раздаваться неимоверный скрежет металла, все это мешалось с пьяными криками рабочих, возмущением толпы. Такое продолжалось более часа, но никто даже не помышлял уходить домой. Кто-то в толпе пустил слух, что добром это не кончиться и рабочих колокол задавит. Все ждали несчастья, крови, ужасов. Однако работы продолжались, в проеме звонницы уже показался бок большого колокола. Его неуклонно сдвигали по брусьям к проему, надеясь так просто сбросить его вниз. Почему так случилось, что колокол оказался по высоте больше, чем просвет звонницы, никто не знал. Вновь пошел слух: «Бог не даст быть злодеянию!» Рабочие начали ломами и молотами бить стену изнутри звонницы, что бы расширить просвет и все, же, сбросить колокол. Балки стали наклонятся под тяжестью колокола все больше, показалась в проеме и вершина колокола. Разом шум, разговоры и крики в толпе смолкли, народ снял шапки, многие плакали, бабы причитали, кто-то там, на краю, завыл так, что волосы стали дыбом. Колокол шел все быстрее и быстрее. Вот показалась его половина, вот чуть больше половины...

Он сорвался и полетел вниз. Это мгновение видели все. У меня в голове как фото, и осталось навсегда - «Падающий колокол на фоне дождя и кирпичной стены». Земля содрогнулась! Ни звона, ни сильного звука от его удара о мокрую землю не было, только стон, вроде тяжелого вздоха, пронося по толпе. Колокол лежал на боку, часть его вгрузла в землю. Он лопнул и две его неравные половины так и лежали, сдвинувшись друг на друге. Посыпались как град со звонницы один за другим малые колокола. Один из них ударился о лопнувший большой и со звуком, подобным выстрелу, брызгами разлетелся на куски. Народ до последнего верил, что этого несчастья не произойдет. Бог не даст! Теперь все было очевидно и кончено.

Когда злодеи, сделавшие свое дело, посмотрели своими пьяными глазами вниз, то увидели, что народ стал наступать, сужая кольцо вокруг места падения колоколов. Внутри этого места бегал Шмат с наганом и кричал несвоим голосом: «Не подходи к колоколу! Постреляю всех гадов!» Народ подошел вплотную. Шмата смяли и уже где-то внутри толпы вмесили в грязь. Бабы попадали на землю, выли и ползли к колоколу по грязи, целовали его и голосили, как по покойнику. Мужики все без шапок, с мокрыми головами по которым струями стекала вода, крестились и не стыдясь слез вытирали лица рукавами. Стоял тихий ропот в толпе неизвестно происходящий от чего, как бывает в природе перед грозой. Меня оттеснили к краю. Здесь, на земле, крестом раскинув руки и лицом вниз лежала монашка будто неживая.

Появился Кабан с молотом на плече. Из ящика высыпали у колокола клинья. Здесь уже были все рабочие. Они из горла здоровенной бутыли пили самогон, орали на народ. «Расступись, народ, - кричал Кабан, - дай работу делать». Оказывается их работа была еще незакончена. В трещины большого колокола они вставляли клинья и били по ним молотом, надеясь разбить два больших куска колокола. Колокол звенел жалобно, словно умирающее животное, умоляющее не о пощаде, а о скорейшей кончине.

Мой дядька, справный мужик, лет на двадцать с лишним старше меня, -хмурый и злой, подошел к Кабану и, забрав у него молот, бросил в грязь под ноги рабочим. Другие мужики, оттесняя баб двинулись из толпы вперед. Женщины заорали не свои голосом, началась драка и повальная свалка. Кто кого бил было совсем непонятно. С полчаса люди месили друг друга. Ни криков, ни ругани, только кулачный мордобой. Такой бойни, даже на фронте, я больше никогда не видел.

Я подобрался ближе к колоколу. Уже везде валялись люди, словно брошенные в грязь мешки. Колокол лежал как поверженное чудо. Я смотрел на блестящую золотом желтизну металла в расколе, на обломленные крылья архангелов и плакал так же, как плакал на похоронах отца, на пепелище родной усадьбы. Народ разошелся, побитых растащили, а я все стоял в одиночестве и плакал. Некому было утешить мое горе, вытереть детские слезы и согреть мое раненое сердце. Я подобрал себе напамять осколок до килограмма весом. Он долго хранился у меня, напоминая о пережитом ужасе и злодеянии людей.

Очень сильно побили рабочих, снимавших колокола. Большинство их утром отвезли телегами в больницу.

Моего дядьку Степана через неделю арестовали, и не за драку, а за то, что он с мужиками в соседнем селе Андреевке снял со звонницы и спрятал колокола. Власти, а потом и наши мужики, и надо сказать несколько лет кряду, долго искали место, где спрятали они колокола. Бесполезно. Никто их так и не нашел. Ходили разговоры о том, что их утопили в болотах, находящихся от нас в 10-15км, другие утверждали, что их закопали, а третьи, что все-таки утопили, но в реке.

От того, что власти так и не нашли колоколов, всем было понятно, что наши арестованные мужики, все как один, выстояли на допросах и не сказали, где спрятали колокола. Никто из них в село так и не вернулся. Сгинули. Думаю, погиб и дядька Степан.

Не пощадило время и тех, кто делал это злодейство: Кабан повесился, Шмат утонул пьяным в дождевой луже, дурачок наш сельский, опять, же, с перепою замерз в своем же, дворе. От всех, кто тогда сбрасывал колокола, народ отвернулся, их, то, и за людей не считали».

Трагедия гибели колоколов в Украине еще фактически не исследована и не описана. Об этом в назидание потомкам следует написать большую работу, основанную на документальном материале с привлечением кино и фото свидетельств, опроса свидетелей, что видели сами действия по сбрасыванию колоколов со звонниц, доставки на заводы и переплавки.

Гибель исторических колоколов на Украине и по сегодняшний день многими расценивается как национальная трагедия.

С.Сукач, 2011 г.

Используемая литература:

1. В.Ф.Козлов «Гибель церковных колоколов в 1920-1930 годы», «Знаменитые колокола России », - Москва, изд. «Отечество Крайтур», 1994 год.

2. И.А.Духин «Колокольные заводы Москвы», - Москва, изд. «Грошев дизайн», 2004г.

3. И.А.Духин «Гибель Царского серебряного колокола», - газета «Колокольный мир», Валдай, № 3, 2001г.

4. В.А.Черноморец «Колокольных дел мастера Слобожанщины», - г. Харьков, журнал «Непоседа», №11-12, 2007 год.

5. А.Настуля «Краезнавство», - журнал, 1993 год, ст. 14-15.

6. Л.Пономаренко «Українські дзвони», - Часопис Українського центру культурних досліджень. Міністерство культури України, №1 Січень-березень 1996р.

Все фото носят общеиллюстративный характер. Фототисточники: pravoslavie.ru, stsl.ru, nasledie.dubna.ru, harmfulgrumpy.livejournal.com, mednyobraz.ru